Священник Григорий Петров. Церковь и запросы современности. 1906 год.
...У
Ивана Аксакова, например, церковным
вопросам посвящен целый том статей.
Есть статьи о церкви и в других томах.
Всего из шести, примерно, тысяч страниц
около тысячи страниц о церковных
современных делах. И из этой тысячи
страниц наберется почти половина, где
он говорит не о том, что хотелось бы
видеть в русской церковной жизни, а о
том, чему не следовало бы иметь места.
Говорит об этом с болью души, с надрывом,
но не может не говорить...
..."Наши
приходские священники лачно и все,
огулом, конечно, "наемниками" быть
названы не могут, но порядок, не ими
созданный, а ими, только унаследованный,
привел к тому, что священнослужительство,
или пастырство, обратилось в сословную
профессию, в один из бытовых видов
"кормления", в ремесло, в своего
рода еврейское левитство. Охотно
допускаем множество исключений, но
никто не станет отрицать, что таков
общий тип и что исключения возможны
лишь в виде трудного и тем более славного
подвига. В виде тяжкой личной борьбы с
общеустановленными формами жизни.
Ремесленная сторона берет верх над
стороной духовной, профессия - над
миссией.
Причину
этого Ив. Аксаков справедливо определяет
в общегосударственном русском грехе,
в казенщине, в чиновничестве, в
бюрократизме, которые правду внутреннюю
подменили правдой внешней, живую жизнь
закрыли канцелярскими бумагами,
действительное развитие и благополучие
жизни оттеснили благополучными отчетами.
"Что
лучше для церкви? - спрашиваетъ он в
статье от 19-го апреля 1868 г. (газета
"Москва"): малое, но верное стадо
или же стадо многочисленное, но лицемерное,
лживо ей преданное изеза боязни
государственной кары? Если церковь
(лучше бы: представители церкви) верует
в свою внутреннюю духовную силу, то к
чему содействие силы внешней? А если
эта сила нужна, то не значители это, что
нет достаточно внутренней силы? Тогда
никакая полиция не оградит верующих от
соблазна и отпадения".
...Так говорят обыкновенно
не в меру ретивые защитники всяких
внешних вмешательств в вопросы веры,
суровые противники свободы совести. И,
признаться, я не знаю более грубых
оскорблений для церкви, и не слыхал, и
не читал, как подобные речи, якобы,
благочестивых ревнителей православия.
Хочется спросить их,
как же они понимают православную церковь,
внутреннюю связь духовных чад ее? Что
такое, по их мнению, церковь? Куча сухого
песку, которая не может держаться, если
не будет чем-нибудь прочно ограждена
извне? Или же это - живой Божий организм?
Тесно сплоченное, внутренне соединенное
тело Христово?
Сама
православная церковь учит нас последнему.
Как же можно говорить, что живой организм,
живое тело Христово, живой Божий союз
только и держится внешнею, полицейскою
охраною? Отними ее, и все пропало: верующие
разбегутся, рассеются по распутьям!
Разве же эти речи не кощунственны? Не
грубое оскорбление, не унижение
достоинства церкви?
...-
Нужно спросить себя, - говорит духовенству
ректор академии, епископ Сергий, в
статье: "Накануне объявления полной
веротерпимости", - готовы ли мы к
предстоящему великому дню? В мирное
время требования совсем не те, что во
время войны. В мирное время и деревянное
оружие годится напоказ и картонная
стена, лишь бы она была внушительна на
вид, может показаться надежной защитой.
Но не таким все это окажется на поле
брани, когда уже не воображаемая, а
действительная смерть смотрит в глаза,
когда действительный неприятель наносит
свои губительные удары. Так и у нас:
охранительный закон, ограждающий
немощные души от соблазна лжеучений,
многое с нас снимает. Теперь и мишура
кажется чем-то серьезным, и беспечное
легкомыслие в церковном деле и служении
- неопасным. Тогда же потребуют от нас
уже не красивых фраз, не заученных
силлогизмов, не пестрого наряда показной
учености. От нас потребуют тогда духа
и жизни. Потребуют веры и пламенной
ревности, проникновенности духом
Христовым, привычки к жизни по Христу,
настоящей православной учености,
настоящего, опытного познания христианства.
Потребуют, чтобы мы писали не чернилами
да еще заимствованными, может быть, из
чужих чернильниц, а кровию из нашей
собственной груди.
Ответим ли мы на эти
запросы? Выдержим ли это огненное
испытание? Устоим ли на этом, поистине,
страшном суде? Ведь судить нас будем
уже не мы сами, не наше благосклонное
начальство (оно всегда к нам будет
благосклонно). Нас судить будет сама
церковь Божия, сам народ православный,
который вверил нам церковное дело и
который без всякого сожаления отвернется
от нас, выбросит нас вон, если найдет в
нас лишь гроб повапленный, лишь соль,
потерявшую силу (Мф. 5, 13).
Какое
искреннее, сильное, воистину пастырское
слово! Если бы наши пастыри и архипастыри
чаще (смелая мечта!) постоянно так
говорили!
П. С. Дуже корисна книжечка. Як на мене, то годиться для настільної книги кожного ієрея. :)
Немає коментарів:
Дописати коментар